ПАНЧЕНКО, НИКОЛАЙ ВАСИЛЬЕВИЧ — русский поэт и журналист, редактор.
Родился 9 апреля 1924 в Калуге в семье преподавателя математики, потомственного военного. Атмосфера небольшого города, столь много давшего мировой культуре (достаточно вспомнить имена К.Циолковского, А.Чижевского, П.Филонова), несомненно, повлияла на личность будущего поэта, впоследствии даже в дарственных надписях на книгах стихов он иногда будет именовать себя «Николай Калужский». Сочинять Панченко начал в восьмилетнем возрасте, а первая публикация, увидевшая свет в калужской газете, относится к 1938. Публиковался он и во время войны в армейских газетах.
На фронте Панченко находился с 1942 по 1945, служил в пехоте, затем в частях, обслуживавших аэродромы, был дважды контужен. Военный опыт, отразившись в его творчестве, выкристаллизовал его личность. Война, нравственный долг перед родиной, неизбежное испытание человечности, устойчивость человеческого сознания, способного выдержать даже такой выбор, – одна из важнейших тем в творчестве поэта. Впрочем, какую бы тему он ни выбрал, о чем бы ни размышлял в стихах, на все падает тень от этой главной его темы.
Жизнь после победы, какой она предстает в книгах Панченко, это дар, за который расплачиваются и физической болью, и духовной. Так утверждалось еще в стихотворении Баллада о расстрелянном сердце (1944). Лирический герой говорит о врагах и о себе самом: «На них кресты / и тень Христа, / на мне – ни бога, ни креста: / – Убей его! – / И убиваю, / хожу, подковками звеня. / Я знаю: сердцем убываю. / Нет вовсе сердца у меня». И вскоре ему придется ходить по домам, выпрашивать, подобно тому, как выпрашивают подаяние нищие, сердце, ибо он «в свой каждый выстрел… сердца вкладывал кусок». Вряд ли может утешить чужая фраза: «в скупом послевоенном мире / всем сердца выдано в обрез».
Любовь, природа – вот что должно врачевать раненную на войне душу. Характерно, что темы эти также останутся важнейшими на протяжении всего творческого пути поэта, даже если и примут иную огласовку. Например, любовь обернется драмой разлуки, мучительным переживанием ухода любимого человека, тем более мучительным, что было полное слияние, совпадение двух людей, – «не друзья нас разлучили, не враги, / просто мы как сапоги с одной ноги». Мир лесов и болот оказывается страной, куда можно удалиться и от мира людей, жестокого и несправедливого: «То – снег не снег – напиток свежий, / и лес не лес – забытый дом». В дальнейшем мотивы вновь развиваются и варьируются.
Но деление творчества поэта на раннее и позднее если и не условно (он, разумеется, менялся со временем), то не совсем правомерно. В силу чисто внешних причин практически ни один из стихотворных сборников не отражал реальное положение вещей в поэтическом мире Панченко. Нечего было и думать о публикации множества стихотворений, сюжеты которых или афористические формулировки заведомо шокируют («мы несем трофейный триппер / прямо в логово врагу»), насыщены острыми деталями, зачастую переходящими грань натурализма («Вдоль поезда торчат сосули – / Литые бороды мочи»). Впервые стихи в авторской редакции увидели свет только в сборнике Осенний шум (1990). Речи не было и о каком-либо уходе в себя: поэт публиковался в журналах и газетах, по натуре он деятель, общественник, к тому же испытывавший понятную эйфорию от изменения климата в обществе (недаром две его ранние книги носят столь знаковые названия Теплынь и Лирическое наступление), он пытался на практике осуществить возможные преобразования. Организованные им литературное объединение и клуб «Факел» на фоне тогдашней жизни стали ярким явлением.
Испробовав несколько профессий (главный редактор калужской областной газеты «Молодой ленинец», рабочий на заводе), в 1961 Панченко стал редактором Калужского книжного издательства, где вскоре вышел знаменитый сборник Тарусские страницы, одним из инициаторов и фактических составителей которого был Панченко (в выходных данных он значился членом редколлегии). Резкие оргвыводы, последовавшие вслед за появлением сборника, коснулись его лишь отчасти.
В 1961 поэт переселился в Москву. Здесь он сотрудничал в «Комсомольской правде», учился на Высших литературных курсах при Союзе писателей СССР. После 1965, когда Панченко подписал коллективное письмо в защиту Ю.Даниэля и А.Синявского, наступил длительный период, в течение которого его не публиковали. Наряду с занятиями художественным переводом, он работал с начинающими авторами в литературных объединениях и студиях.
В сборниках 1970–1980-х годов любовная лирика – уже не столько стихи, насыщенные сильными эмоциями, сколько размышления о самой природе любви, о неизбежной связи обретений и потерь, вписанных в историю мира. Природа все больше теряет реальные черты, приобретая черты мифологические: «А за лесом стожок, поляна, / Лось прошел – / и не так давно, – / Будто два козлоногих Пана / Пронесли на плече бревно».
К этому времени окончательно формируется система ключевых образов, используемых поэтом, причем некоторые являются образами-аллегориями, типичными для всей романтической поэзии 1960–1970-х годов, ее демократического крыла. Сама концепция однозначна: поэт, хранитель и глашатай правды, противопоставленный разного рода «опричникам» и «царским приспешникам» – «егерям» у Панченко и А.Галича, «псарям» у Б.Окуджавы. Многие стихотворения Панченко воспринимаются как публицистические аллегории. Похожие на головы бильярдные шары в одноименном стихотворении, которые «выверенный кий» посылает, словно солдат, на Запад, – это, разумеется, люди, недаром им присущи человеческие желания – отдохнуть, помолчать. Аллегориями выглядят и стихотворения на исторические темы, что опять-таки сближает Панченко с такими поэтами, как Окуджава.
Новый период жизни поэта начался с момента очередного всплеска общественной жизни, завершившегося кардинальными переменами в обществе. Панченко выступает не только со стихами, но и с публицистическими статьями, пишет прозу (отдельные рассказы опубликованы еще в 1960-х годах, но о Панченко-прозаике судить еще рано), составляет второй выпуск альманаха Тарусские страницы, по различным причинам не увидевший свет. Панченко – один из инициаторов и создателей общественно-политического движения «Апрель».
Похоронен на Переделкинском кладбище в Москве.
