Сегодня, в рубрике «Забытые имена», мы будем говорить о писателе, поэте, военном корреспонденте, к каждой фразе, каждому слову, каждой запятой которого прислушивалась вся страна во время Великой Отечественной войны, об Илье Эренбурге. Писатель прожил долгую и насыщенную жизнь, оставил богатое литературное наследие, а многие фразы Эренбурга ушли в народ.
Когда к власти в Германии только пришли нацисты в 30-е годы, Эренбург жил в Париже. И он, естественно, стал одним из главных противников нацизма. Он писал очень много антинемецких статей. В 40-м году, когда Париж практически без сопротивления был сдан французами Гитлеру, Эренбург вернулся в СССР.
Всё это Эренбург видел во Франции и написал об этом роман «Падение Парижа». Париж и пал, потому что Париж фактически даже не пытался защититься. Первую часть этого романа советская цензура пропустила печать, а вот со второй частью возникли сложности из-за запретного тогда слова «фашисты». Потому что это была весна 41-го года, и отношения Германии и Советского Союза казались хорошими, почти безоблачными. И редакторы просто не выпускали материалы, которые могли бы этим отношениям между двумя странами навредить.
Естественно, все изменилось тогда же в 41-м году, только не весной, а 22 июня.
Эренбург стал корреспондентом Красной Звезды. Его первая военная статья «Гитлеровская Орда» вышла на четвертый день войны.
Илья Эренбург был старше многих своих коллег по Красной Звезде. Ему уже исполнилось 50. И он к тому времени провел больше трети жизни в эмиграции, успел посидеть в тюрьме, объездил всю Европу. И в редакции к нему относились особенно.
Никто из работавших беззаветно и самозабвенно, кроме, разве молодого Симонова, не мог сравниться по неиссякаемой энергии с этим старым газетным волком.
Он рвался на фронт. Главный редактор говорил, в общем-то, справедливо по тем временам, что для фронта Эренбург уже староват, но он все равно умудрялся прорываться поближе к передовой, разговаривал с бойцами и даже допрашивал пленных, потому что очень хорошо знал немецкий язык. Для него быть военным журналистом это было не работа, это было высшей идеей, служением своей Родине.
Он видел, как делали газеты на фронте, как набирали их под обстрелом и корректировали полосу, когда наверху кружил другой корректор «рама». Журналисты пишут в морозных землянках, на болотной кочке, пишут стоя и лёжа. Пишут, как воюют. Такой печати не было и нет ни в одной армии мира.
И если наши журналисты гордятся Красной армией, то наши воины вправе гордиться фронтовыми журналистами.
Эренбург писал по 3−4 статьи в день. Он читал немецкие документы, редактировал переводы, сочинял подписи к фотографиям. Конечно, он был абсолютно уверен, что родина, советская родина, победит.
Он постоянно получал письма с фронта. На серых треугольничках было написано «Москва — Эренбургу», и письма доходили до адресата. А на фронте снайперы даже открыли боевой счет Эренбурга, записывали на этот счет каждого второго убитого фашиста. Его именем называли «танки» — танки Эренбурга.
Маршал Советского Союза Баграмян говорил, что перо Эренбурга воистину было действеннее автомата. Его ненавидели немцы, фашисты. Они его прозвали «домашний еврей Сталина». И Гитлер пообещал повесить писателя в Москве на Красной площади, так же, как Левитана, еще одного, по мнению гитлеровцев, домашнего еврея Сталина.
Эренбург не был спецкором газеты, не имел воинского звания, на фронт выезжал в штатском, ему давали военную шинель, чтобы он не выделялся, и в августе 42-го его зачислили почетным красноармейцем в один из танковых экипажей. Причем об этом попросили своего командира сами комсомольцы-танкисты.
Наверное, потому, что статьи Эренбурга наносили удары не хуже и так же точно, и чётко, и разрушительно, как Т-34.
Он много ездил по освобожденным районам Белоруссии и Украины. Писал, что радовался, когда видел хоть одну, любую уцелевшую деревню. Таких было очень немного на Украине и в Белоруссии после того, как там прошлось это нацистско-немецко-фашистское иго. Разрывалось сердце у него от страшных свидетельств тех, кто пережил эту оккупацию.
У одного старосты нашли список расстрелянных. В списке Музаевская Римма Николаевна, трёх лет, Давыдов Виктор Михайлович, одного года. Повесили предателя. Он висел очень длинный, бороду теребил ветер. Женщина подбежала к нему, вцепилась в бороду, хотела вырвать и вдруг закричала. До сих пор слышу этот крик. В Корючкове священник пошёл к немцам с крестом, просил пощадить село. Его расстреляли вместе с попадьей.
Вот ещё рассказ, записанный в книжечке: «…Она, конечно, чужая. Одни говорили, будто еврейка, другие, что с партизанами дружила. Одним словом, немцы повели её на площадь. А у неё дитё, и она дитё хотела укрыть. Её, конечно, застрелили, а дитё живое ползает. Мы просили, дай дитё. А один немец молодой выбежал, схватил и головкой о камень».
Проживший столько лет в эмиграции, в том числе и в Берлине, Эренбург буквально источал ненависть к немцам.
Зимой 45-го Эренбург попросил, чтобы его отправили в командировку в Восточную Пруссию, и там, на уже освобожденной нами немецкой земле, он много общался с самыми разными немцами — врачами, трактирщиками, пасторами, всем задавал одни и те же вопросы. Как они сами относятся к этой идее народа-господ?
Как они к этому относятся? Каждый раз в ответ он слышал одно и то же: «Мы ничего не знали». Просто представьте, каково это было слышать человеку, который, во-первых, очень хорошо сам все это знал, во-вторых, им не мог поверить, что они ничего не знали.
Как рассказать миру о страшных злодеяниях немцев? В селе Клубовке остался один старик. Хаты сожжены, люди угнаны в Германию или убиты. Что они сделали с нашей страной? Их много. Среди них имеются генералы и ефрейторы, пруссаки и баварцы, толстые и тощие, но Илья Эренбург видел одного немца. У него рыбьи глаза и длинные жадные руки.
Он душит девочек, он жжет села, он сколачивает виселицы, это он пытал Зою, он разрушил Кременчуг. Он кидал младенцев в колодцы, он закапывал в Витебске живых старух. Он и сейчас кого-то мучает в Минске, в Пскове, в Житомире. Он командующий 6-й пехотной дивизией генерал-лейтенант Гроссман, и он рядовой фриц Шацке, он Адольф Гитлер, и он колбасник из Швейнфурта, который облил кипятком рабыню Нюр. Он немец.
Но победа приближалась и менялась риторика газет.
Справедливо, закономерно, человечно, что именно Красная армия укрощает Берлин. Мы начали разгром гитлеровской Германии, мы его кончаем.
В последние дни войны Эренбург был в Москве, конечно, жадно слушал радио, как все советские люди. И когда услышал сообщение о капитуляции, он выглянул в окно, было что-то около двух часов ночи, но почти все окна светились. Люди не спали. Люди вышли на улицу в ночь, обнимались, плакали и смеялись.
Так наступил день, которого все столько ждали. Писатель шёл и не думал. Был песчинкой, подхваченный ветром. Это был необычайный день и в своей радости, и в печали. Трудно его описать. Ничего не происходило и, однако, все было полно значения. Любое лицо, любое слово встречного.
А 10 мая 45 года в номере газеты «Правда», первом номере газеты «Правда» после Победы вышла статья Эренбурга «Утро мира».
После войны его послали освящать Нюрнбергский процесс. Эренбург проработал в зале суда все 10 месяцев этого процесса.
О преступлениях немецких фашистов можно говорить месяцы, не исчерпав темы. Но помимо отдельных злодеяний, налицо общее злодеяние. Германия начала войну с целью завоевать Европу. Подсудимые хотят выйти сухими из моря крови.
В 1947-м Эренбург написал роман «Буря» про войну и обыкновенных советских людей, которые в ходе этой войны, в его рассказах о войне, становятся героями. На общем собрании Союза писателей коллеги по какой-то причине, то ли из зависти, то ли, правда, что-то недопоняли, не понравилось им.
Эренбург спокойно выслушал всю эту критику, спокойно привстал и попросил позволения прочитать отзыв читателя, но просто какого-то читателя, который прислал ему телеграмму. Отзыв был такой. «С интересом, — прочитал Бурю, — поздравляю с успехом. И Сталин». Тогда собравшиеся покритиковать, передумали, развидели и расслышали то, что они только что сами критиковали, и стали аплодировать.
Эренбургу и писателю за этот роман дали сталинскую премию первой степени. Это огромный почёт и, кстати, огромные деньги по тем временам.
Книги Ильи Эренбурга, которые можно взять в нашей библиотеке:
Эренбург, И.
Люди, годы, жизнь: Воспоминания В. 3-х т. т.3. Кн. 6-7 / И. Эренбург. – исправленное
и дополненное – Москва: Советский писатель, 1990. – 491 с.
Эренбург, И.Г.
Собрание сочинений: В 8-ми т. / И.Г. Эренбург. – Москва: Художественная
литература, 1990-1991.
